Что дальше?

– Что дальше? – Грег Йохансен, биоинженер космической разведки, сидел на песке у подножия сопки, привалившись к камню, и смотрел на закат. В переговорном устройстве скафандра раздалось шуршание. Сопка блокировала сигнал.

В нескольких футах перед ним возвышались четыре каменных надгробия – его команда. В могилах не было тел, но Грег решил, что так будет правильно: обозначить в пространстве и в памяти, сделать хоть что-то для них. Хотя прекрасно понимал, что для них ничего уже сделать нельзя, кроме как приходить сюда каждый день, чтобы говорить с ними и не терять ту связь, которая, как он знал точно, никуда не делась.

Они молчали. Говорил Грег.

Могилы он устроил на возвышении. С него открывался вид на материк: небольшая каменистая долина переходила в пустыню. Песчаные сопки-полусферы, будто детские куличики, в обрамлении невысоких горных хребтов, простирались плантацией вдаль, постепенно уменьшаясь в размерах и теряясь в очертаниях на линии горизонта, куда дымчатым пятном опускалось сейчас злобное огненно-кровавое светило.

«Жёлтый карлик, аналог нашего Солнца...» – Грег ухмыльнулся, вспомнив лица экипажа, когда капитан озвучил результаты спектрального анализа ещё на подходе к звезде: «И это ещё не всё. В её системе – двенадцать планет. И одна из них… – он взял паузу, чтобы усилить эффект. – Копия Земли!»

Позже, когда волна эйфории утихла и по-детски искреннее ликование улеглось, выяснилось, что – да, по составу атмосфера азотная – земная, но не пригодна для дыхания: нет кислорода. Вместо него – углекислый газ. Но эта мелочь вполне поправима в будущем.

Гораздо важнее, что совпало всё остальное: масса и орбитальный период – несколько больше, меньший наклон оси, близкие к земным температурные пределы. А главное – есть магнитное поле и огромный океан воды. И что было чертовски важно лично для Грега – анализ проб, который провёл он позже, высадившись на поверхность, показал полное отсутствие биосферы. «Не придётся никого травить...» – выдохнул Грег с облегчением.

Эта экспедиция и спасла ему впоследствии жизнь.

А тогда... команда ликовала: «Первая в истории человечества экспедиция увенчалась невероятным успехом! Мы нашли зародыш Земли!». Всем им одновременно и верилось и не верилось в это чудо…

Тыльной стороной рукавицы Грег протёр от пыли стекло шлема. Не было бы его, он легко смахнул бы предательски появившуюся слезу.

Взглянув на таймер и перевалившись на бок, поднялся:

– Пойду я, братцы. До завтра.

Кислорода оставалось ровно на обратный путь до челнока.

*

– Грег! Рыбий глаз! Отзовись! – девичий голос с холодными нотками злобы зазвучал в наушниках, как только Грег вышел из-за сопки.

– Спокойно, Доча, я здесь. – Он поднял руку и помахал челноку, что серебристым пятном виднелся в отдалении на буром песке пологого пляжа, широкая полоса которого под небольшим уклоном спускалась к волнам бескрайнего океана.

– Грег! Кислорода на десять минут. Где ты ходишь? Связи не было слишком долго! – в голосе звучали капризные нотки и испуг вперемешку с радостью.

– Выбирал себе место на кладбище.

– Ты опять оставляешь меня одну! Ты решил меня бросить? – Грег мог поклясться, что сейчас она заплачет, и подумал: «Какая точная настройка модулятора эмоций. Ай да я, ай да молодец!». Но вслух произнёс:

– Нет, дорогая, не брошу. Сейчас буду.

– Температура тела – тридцать семь и два.

– Знаю, Доча, знаю… – он шагал по песку, преодолевая повышенное тяготение планеты, к которому так и не привык. Полгода ожиданий, призрачных надежд и отчаянных попыток выжить вылились в перманентную усталость, граничащую с депрессией.

Шаги давались с трудом, мысли ворочались неуклюже.

«Шансы тают. Ещё какое-то время я продержусь на органике оранжереи, но что дальше? Челнок биоразведки – автономная лаборатория – создан для подавления инопланетной биоугрозы. Его инкубаторы могут создать вирусы для уничтожения чуждой органики. А её на планете нет. Запас семян земных культур погиб вместе с кораблём. Всё, что есть – геномные образцы для опытов по выведению биологических штаммов. Да, зелень оранжереи радует. И кактусы взошли. Но что дальше? И теперь ещё этот воспалительный процесс неизвестного происхождения»

Пискнул и замигал зуммер, известив, что кислород – на исходе.

«Да бегу я, бегу, мои настойчивые электронные друзья»

*

Скрипка Вивальди пела весной и живыми, цветущими просторами. Вода прохладными струями падала на лицо и тело Грега, смывая остатки усталости, обрывки размышлений и событий, смывая всё, что уже случилось и всё, что ещё должно случиться в будущем. Мыслями он был дома, в Норвегии, в детстве... Начало лета, когда отцветают фьорды, и солнце, распахнув свои ласковые объятья, зовёт к приключениям, выстраивая над северным морем свой радужный мост…

– С лёгким паром, командир. – ИИ ждал, когда закончится мелодия и выключится душ.

– Спасибо, Доча. – Грег провёл ладонью по запотевшему зеркалу и уставился в покрасневшие глаза тридцатилетнего отражения своего заросшего щетиной лица. – Что со мной, выяснила?

– Нет, командир. Биобаланс в норме.

– Что с температурой?

– Нужны дополнительные исследования.

– Не тяни. Ответ – завтра утром. – Набросив на шею полотенце, Грег открыл пассажирский отсек, занятый под оранжерею. – Как тут наши питомцы?

– Цветут и плодоносят. Идём на третий урожай. – Мелькнули нотки энтузиазма.

Грег протянул руку за огурцом. Куст вздрогнул.

– Что за… дела? – он потрогал шершавую, слегка колючую поверхность. – Лист как лист. Показалось.

Грег оторвал огурец и направился к выходу, но перед шлюзом помедлил и обернулся: куст мелко дрожал.

*

Привыкший спать под шум прибоя, звук которого доносился через наружные системы, Грег вдруг проснулся среди ночи от звенящей тишины.

– Включить освещение! – он прислушался к окружающему пространству.

– Доча?

Компьютер молчал.

– Что за хрень? – на ходу натягивая комбинезон, Грег рванул на мостик.

Панель управления мерцала индикаторами, предупреждая об опасности. На запросы с клавиатуры ИИ не ответил. И тут, в кромешной тишине, Грег отчётливо услышал, как где-то снаружи…

– Тук.

Будто что-то ударило в обшивку челнока. Медленно потянулись секунды. Снова звенящая тишина, и через какое-то время опять…

– Тук.

Грег быстро набрал код аварийной загрузки ИИ, нажал «ввод» и бросился к отсеку скафандров, по привычке отсчитывая про себя шестьдесят секунд – время переустановки стержневой программы…

– Пятьдесят девять, шестьдесят. Доча, ты здесь?

– Я здесь, командир, – бесстрастным тоном завершил загрузку ИИ.

– Освещение периметра включить! – Грег шагнул в портал наружного шлюза и спрыгнул на залитый светом песок, сжимая в руке демонтажный топор. – Доложи обстановку. Что видишь?

– Чисто. Активности нет.

– Причина твоего отключения?

– Глобальный сбой систем питания. И основной и резервной одновременно.

– Так же, как в момент гибели корабля.

Грег напряжённо вглядывался в тишину и тьму ночи.

– Тук.

Боковым зрением он заметил, как нечто, сотканное из прозрачного чёрного дыма, будто щупальце, втянулось и исчезло за фюзеляжем.

– Движение на четыре часа – за хвостовой частью, – он бросился туда.

– Проверяю во всех спектрах. Движения нет, командир.

– Но я же вижу и слышу… – он обогнул челнок и остановился перед невысоким, в два человеческих роста, куполообразным парником. Порыв ветра, налетевший с океана, тронул лёгкую мембрану приоткрытой дюралевой двери…

– Тук.

– Тьфу ты ну ты, рыбий глаз! – хотелось плюнуть, но Грег просто выдохнул и опустил руки – на нервное напряжение навалилась усталость. Он нехотя потянул дверь на себя и вошёл внутрь.

В парнике ровными рядами сидели метровые кактусы. Изумлённый Грег невольно залюбовался: на каждом колючем питомце красовался цветок необычной расцветки.

– А когда они успели так вырасти и зацвести?

– За последние сутки. Наблюдаю за динамикой роста. Состав воды, почвы и условия освещения не менялись.

– Наблюдай. Рапорт каждые два часа. Сделай анализ ДНК. Надо понять, что с ними. – Он повернулся к выходу, толкнул дверь и, прежде чем выйти, обернулся…

Волосы на затылке зашевелились: Грег увидел, как по цветкам прошла волна дрожи, и что-то будто сдавило голову до звона в ушах. От боли он зажмурился, согнувшись, рывком вывалился из парника и нажал на кнопку замка «закрыть».

«Всё, капец, доигрался... – задерживая дыхание и не спеша выдыхая, он пытался замедлить сердцебиение. – Поехала крыша. Грёбаная планета. Сперва огурцы, теперь кактусы. Бежать! Куда? Чёрт...»

– Твоя температура и артериальное давление растут.

Тело свело судорогой, и Грегу захотелось снять скафандр:

– Кто бы мог подумать... – тяжело дыша, на негнущихся ногах он шёл от челнока в сторону океана. Наконец, споткнувшись, упал на колени и чуть не растянулся на песке.

– Здесь посижу. Отдохну немного, – прошептал он.

– Как скажешь, командир.

Бешено пульсировали виски. Он стоял на коленях, напряжённо вцепившись руками и грудью опираясь на воткнутый ручкой в песок топор, будто пытаясь не дать сердцу выпрыгнуть, и одновременно с тем – сдержать рваный поток мыслей... Жгучему желанию сжечь всё к чертям противился беззвучный шёпот внутри: «Надо потерпеть ещё чуть-чуть». Он пытался взять себя в руки, вернуть контроль, но мысли выскальзывали, хаотично смешивались и пульсировали: «Некуда бежать! Опасность! Угроза! Смерть!».

«Отставить панику!» – раз за разом, на выдохе сам себе приказывал Грег, вглядываясь во тьму океана слезящимися глазами.

Сотканная из чёрного дыма тьма по ту сторону границы света ощутимо присутствовала, но не вмешивалась.

Оттуда, из её глубины, сюда, в выхваченное светом прожекторов пространство, стройными рядами друг за другом набегали белые буруны волн. Они, приближаясь, с шипением уменьшались, как бы стираясь о песок, пока не исчезали вовсе, размазываясь на обратном ходу об идеально ровную песчаную гладь берега.

Океан дышал и шептал свою тихую песню. И в песне этой звучали спокойствие и вечность, постепенно вслушиваясь в которые проигравший этот поединок с самим собой Грег осознал, что смерть неизбежна.

*

– Гаси иллюминацию. Хватит энергию жечь, – Грег дал команду ИИ, поднимаясь. – Я к ребятам пойду.

– Это необходимо?

– Да.

- Но командир, тебе нужен постельный режим. Вернись на челнок.

– Я всё решил.

– Но...

– Ты задумал меня остановить?

– Нет, командир. Но учитывая твоё состояние, прошу: возвращайся быстрее.

– Ага...

Прожектора погасли, и почти сразу же на Грега навалилось небо: яркими гроздьями невероятно крупные звёзды расходились рукавами в огромную, от края и до края, спираль. Их света хватало, чтобы отчётливо разглядеть окружающие предметы. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что эта галактика – чужая.

«Галактика не найдена» – без тени эмоций сообщила тогда Мама – главный ИИ корабля «Сфера-1» – после долгих вычислений. И это означало только одно – мы не можем вернуться домой.

В мыслях все они гнали тогда этот очевидный, сам собою приходивший вывод, надеясь, что ошибка в данных навигационной системы будет найдена и устранена. Надеясь, что скоро корабли-спасатели ринутся в поиск по их следам. И найдут эту... прекрасную планету в этой... замечательной галактике.

«А хрен вам, космонавты. Никто не знает, где мы...»

Грег удалялся от челнока.

«Чужая планета в чужой галактике, и никаких шансов. Мало нам Земли, мало нам Солнечной системы. Всегда нам и всего мало. Не сидится нам на месте – всё ищем приключений на задницу. Покоряем безбрежный космос… Долбаный космос…»

Он медленно взбирался по пологому склону к сопке.

«...Грёбаные физики просчитались, как всегда. Они заглянули за абсолютный ноль и обнаружили эффект «гравитационного выскальзывания». Создали «контролируемые» чёрные дыры-оболочки…» – он не хотел больше бороться, думать о кораблях-дублёрах, которые, повторив их скачок, появятся здесь со спасательной миссией. За полгода вышли все сроки. На что он рассчитывает? Это был билет в один конец. Всё кончено.

Небо над океаном начинало светлеть, когда Грег добрался до своих.

– Привет, парни. – Он тяжело опустился на своё место у камня и стал наблюдать, как восход бледно-розовым красит верхушки гор и сопок. – Сегодня я с вами до конца.

В наушниках раздалось шуршание.

– Опять меня Доча ищет, – усмехнулся он.

О себе давали знать бессонная ночь и высокая температура – он глянул на наручную панель скафандра – тридцать восемь и два.

«Ну, всё одно к одному...»

Стало клонить в сон. Он то проваливался в прошлое, шутил и смеялся с парнями – видел их лица перед собой, то выныривал обратно в реальность. В залитую солнцем палевую пустыню с пятнами белых камней и чужое, размытое, как на акварели, грязно-голубое, с дымчатой зеленцой у горизонта небо. Когда зазвучал зуммер, Грег улыбнулся.

«Недолго осталось».

А невесть откуда взявшуюся высоко в небе серебристую точку, что постепенно снижалась, увеличивалась в размерах и по дуге стала заходить на посадку позади надгробий, принял поначалу за некую дивную сказочную птицу.

«Ангелы господни!» – мелькнула мысль. Он даже поднял руку, чтобы поприветствовать их, но провалился в небытие.

*

Грег проснулся с чувством, что окончательно выспался. Немного посмаковав истому, открыл глаза и... вдруг дёрнулся всем телом, обнаружив, что лежит внутри герметичной медкапсулы и погружён в гель по самый подбородок. Он подвигал конечностями, сжал и разжал кулаки:

«Всё на месте?»

Через прозрачный колпак капсулы разглядел помещение.

«Медблок», – определил по оборудованию.

На мониторе у входа появилось изображение:

– Приветствую вас, Грег Йохансен, на борту корабля «Сфера-2», – дружелюбно улыбался человек в комбинезоне флота Коалиции. – Я капитан Атер Хейс. Рад, что мы успели. Вот… – входная створка отъехала в сторону, пропуская пилота в скафандре биозащиты. – Наш корабельный врач Сайн О`Ши. Прошу любить и жаловать.

Грег силился разглядеть её лицо,

– Вы под её надзором. Опасность уже позади. Впрочем, она сама всё расскажет.

Грег перевёл взгляд на капитана.

– Гхм, – мешал ком в горле. Эти люди спасли его, а он лежит и молчит.

– Спасибо, сэр.

– Да, - ещё шире улыбнулся капитан.

– Сэр, что-то не так с моими растениями, нужно... – Грег закашлялся.

– Мы знаем. – Капитан чуть помедлил. – Поправляйтесь. Вы молодец, что столько продержались.

Экран погас.

Врач подошла к капсуле:

– Как вы… – их взгляды встретились, и внезапно он понял, что тонет. Мысли, все до единой, враз улетучились. Он вдруг подумал, что готов отдать что угодно, лишь бы этот момент длился... и длился... и длился. – ...Себя чувствуете?

Будто потеряв гравитацию, он падал в бесконечный встречный поток. Поток струился и проходил сквозь Грега, искрясь и переливаясь: «Так вот как выглядит мечта… Или идеал?.. Или истина…».

Он мельком, как бы со стороны, зачем-то взглянул на себя и вспомнил, что давно не брился. А она, словно услыхав его эту мысль, улыбнулась, отчего в глазах её заиграли озорные лучики.

– Гибну, доктор… медленно, но уверенно. – Собственный голос как бы со стороны удивил его.

Её смех… словно волна жизненной силы коснулась Грега,.. как на видео с ускоренной съёмкой, когда после долгой холодной зимы сквозь уже согретую тёплым ветром лежалую листву... навстречу солнцу выстреливают свои бутоны и распускаются первые весенние цветы.

– Я не дам вам погибнуть. – Её голос, эта мелодия…

Он тонул, безоговорочно и безвозвратно, с идиотской улыбкой на счастливом лице,

– А сейчас – сон, – она что-то нажала на пульте. – До встречи.

Грег уснул, так и не успев ничего ответить.

*

Он открыл глаза, осмотрелся и обнаружил, что лежит в мед-кресле, одетый в комбинезон. Попытался сесть, но ощутил сильную слабость – руки и ноги будто не свои – и передумал. Глядя в потолок, он припомнил их вчерашнюю встречу: её взгляд, смех, и, замечтавшись, не заметил её появление.

– Как дела? – Сайн была всё в том же скафандре биозащиты. Грег огорчился – карантин не снят, а ему так хотелось… Сколько он здесь уже лежит? И вообще, что с ним, чёрт побери?

– Это вы меня одели? – вместо ответа спросил он и с улыбкой снова наслаждался её смехом.

– Грег, – она посерьёзнела, – давайте по порядку.

Сайн включила экран.

– Мы подобрали вас три недели назад. Вы умирали.

На экране замелькали снимки клеток.

– От чего умирал?

– Вирус. Быстро мутировал и захватывал системы организма.

Грег нахмурился:

– А откуда он взялся? Полгода в изоляции на планете. Здесь нет никаких форм жизни, кроме меня и моих растений, – он встревожился, вспомнив про огурцы и кактусы.

Она внимательно наблюдала за ним:

– Вот и мы подумали – откуда? Как вы контролировали ИИ?

– Дочу? Ну… – Грег вспомнил, как небрежно ставил задачи, и не особо пристально проверял результаты. – Периодически.

– Периодически… Ладно.

– По версии Дочи, биобаланс был в норме. Вы полагаете...

– Ну, версии версиями, а у любого явления всегда конкретная причина. Доберёмся до записей искина – покопаемся в его памяти. Как любил повторять один старый профессор-коронер: "Анализы, диагнозы, версии – это всё прекрасно, девочки. Но лишь вскрытие покажет вам истинное положение вещей".

Грег раскатисто заржал и, отсмеявшись, произнёс:

– Серьёзный подход. Чёрт, как давно я не смеялся, – Сайн будто воскрешала воспоминания. – Мои родители – оба врачи – шутят на эти темы.

Ему не верилось, что заточение уже позади, и что он среди людей, в обществе такой... «Где я мог её раньше видеть?»... невероятной девушки.

– Сколько будет длиться карантин? – спросил он серьёзно, потому что захотел… и тут же удержал себя от хода собственных мыслей, обрубая их на корню, боясь даже одним глазком проследить за их дальнейшим ходом. Он захотел встретиться с ней. Без всех этих, так осточертевших уже, скафандров, кораблей, планет и галактик...

– Скоро снимем… Карантин, – в её взгляде что-то мелькнуло. – Вирус уже побеждён. Слабость в теле – остаточный эффект. Мы удалили погибшие мутировавшие и вырастили новые клетки. Дальше всё зависит только от вас.

– А какое сегодня число? – невпопад спохватился он.

– Девятое ноября. Скоро ваш день рождения.

Он удивился, но подумал, что команде спасателей известны данные тех, за кем они летят – это же логично:

- А давай на ты! – выпалил Грег, мысленно зажмурившись. – «Опять эти лучики и этот чарующий смех!».

– Давай, – она подошла и протянула руку. Он, как мог, сжал её ладонь, пытаясь сквозь ткань скафандра ощутить её тепло.

– Доктор О`Ши, зайдите на мостик.

– Здравствуйте, Грег, – они не заметили, как и когда ожил монитор на стене.

Сайн мягко убрала руку:

– Сейчас буду, капитан. – И вышла из отсека.

– Как ваше самочувствие, Грег?

– Здоров, как бык, сэр! Вот снова ходить научусь… и – можно пахать!

Капитан рассмеялся:

– Отличные новости! Дерзайте.

Монитор отключился.

*

Тело ныло и мелко дрожало. Четвёртый день Грег мучил его

упражнениями, постоянно увеличивая нагрузку и лишь изредка давая передышки между подходами. Пока одни группы мышц отдыхали, он нагружал другие. Квазибиотики и протеины делали своё дело. Вначале тело артачилось, но после сдалось и стало работать.

Упорство викингов – в крови нордических северян. Они всегда ценились в любом трудном деле. Где-то в их кодах ДНК есть эта запись: бросить всё и уйти в поход – в бой, в туман, в неизвестность, навстречу смерти. Эти люди поколениями закалялись снегами и северным ветром, презрели страх и шли к покорению нового, неизведанного.

Сегодня его день рождения и первый день после карантина. Отжимаясь на кулаках от пола, Грег думал о Сайн. Нельзя сказать, что он понимает женщин, а тем более разбирается в них. Не довелось.

С десяти лет – жизнь в интернате. Мужской коллектив, жёсткая дисциплина, постоянные тренировки, полёты на орбиту, учёба и специализация – таков удел прошедших отбор и ставших надеждой человечества.

Человечества, погрязшего в вязком болоте социальных проблем, вызванных перенаселением и умственной деградацией.

Последний Глобальный Кризис триста лет назад опустошил центральные районы материков. Катастрофа обрушила правительства: в порыве вековой вражды они перегрызли друг другу глотки ценой гибели двух третей населения планеты. Выжили только окраины. И мир изменился.

Старая власть первое время ещё пыталась вернуть себе статус-кво, но потерпела крах и стала ширмой. Уцелевшие на окраинах, сохранившие свой научно-технический ресурс корпорации объединились в Единую Коалицию и взяли планету под контроль. Победил производитель-интеллектуал, и в мире воцарился мир.

А население неустанно плодилось. В итоге имеем сытую, уютную и унылую цивилизацию потребителей, жующую свою генно синтезированную еду, всегда под седативными не спеша копошащуюся в гигантских городах-муравейниках и с головой ушедшую в бесконечность придуманных виртуальных миров.

И даже колонизация Марса, начатая два века назад сразу после Великого Научного Прорыва, ни к чему не привела – цивилизация вновь раздалась вширь, поглотив и его. И тогда взор Управления был обращён в дальний космос.

Кадровая политика Коалиции – верх эффективности: по всему миру находить способных детей и, забирая из семей, совершенствовать. Лучшие из лучших проходят подготовку к великой миссии. Лишённые желаний иметь семью, они свято верят в своё предназначение.

«Твоё будущее – дальний космос! – гласит кредо этих новых людей. – Иди и покоряй!»

«...И мы платим эту цену... – Грег перевернулся на спину и, заложив руки за голову, стал качать пресс. – Космос – твой дом! Человечество принимает твоё отречение от мирского ради этой великой цели! Ты посланник и мессия, и надежда всех людей!

И если бы не космос, я бы не встретил её...»

С годами привитое осознание высшей цели сформировало устойчивое отношение к женщине – она член экипажа, чётко исполняющий вверенные ей обязанности на корабле.

Но в случае с Сайн… всё пошло не так.

Грег ощущал, как притяжение к ней лишает его сопротивления. Быть с ней – это единственное, что имеет смысл. Тот поиск, ради которого он жил и ушёл в этот поход, уже завершён. И то, что всё это время он неосознанно искал – это она.

*

На всех кораблях и челноках флота у камер дезинфекции тела, в дань флотской традиции, имелась функция «душ». В условиях нормальной гравитации Грег всегда использовал именно её.

Поток крупных холодных капель одновременно успокаивал и бодрил тело. Грег улыбался, подставив лицо этому потоку, представляя, что стоит под дождём, как когда-то давным-давно в детстве, далеко-далеко отсюда.

Дождь нёс запах моря и ароматы земли. И Грег всегда знал, что дождь – это проводник между землёй и небом и что в тихом и нежном касании капель есть некий код, который когда-нибудь ему, Грегу, удастся расшифровать…

Он вышел из санблока и едва успел прикрыться полотенцем.

Смущение и неловкость – два каких-то новых для него оттенка эмоций – мелькнули и растворились в потоке её взгляда: в фантастическом облегающем бордовом платье до пола, с глубоким декольте, которое скорее открывало, нежели прятало… Грег сглотнул… жгучая брюнетка с ниспадающими на плечи завитками локонов и притягательными чертами лица, плавным движением Сайн поставила на стол бутылку шампанского:

– С днём рождения, – произнесла с лукавой улыбкой так, будто то, что должно произойти дальше, уже случилось.

Их губы встретились…

Жажда и поглощение, отдавание и предложение, обладание и игра в смену полюсов импульсов и волн – всё закружилось вихрем в неистовом обмене потоками их желания.

Тела были проводниками и концентраторами ощущений, а энергия струилась, сплетаясь причудливыми завихрениями в узоры восхищения, обожания, наслаждения и жажды.

Их потоки наслаивались друг на друга в непрерывном будоражащем экстазе, который поднимал в недосягаемую высоту, в бесконечность, где они оба становились одним, единым и неделимым…

Они долго не могли найти подходящую поверхность: опрокинули со стола и что-то разбили, кресло оказалось неудобным, пол – неподходяще жёстким… они отключили свет и все системы коммуникации, чтобы… Но танец продолжался, и ничто не смогло бы его остановить…

Кровать они нашли у неё в каюте.

*

Грег проснулся рывком от ощущения, что её нет рядом, почуял тень тревоги, сел и позвал:

– Сайн?

В иллюминаторе санблока – темно. В полумраке дежурного освещения он направился в медблок.

Бросив взгляд на устроенный там беспорядок, найдя и натянув свой комбинезон, Грег вернулся в коридор.

– Сайн? – тихо позвал он в пустоту и двинулся на поиски.

Грегу почудилось, что в конце коридора тьма стала гуще. Постояв, осторожно двинулся дальше, чуя неладное.

Тьма зашевелилась и вдруг исчезла.

«Неровное освещение?» – Грег ускорился в знакомой планировке корабля. Поднялся на верхний жилой ярус. Слева – каюта штурмана. Пульт считал его ладонь, и створка отошла в сторону.

Сердце ухнуло в пустоту и остановилось...

Каюты не было.

Вся задняя часть корабля была будто откушена гигантским существом. Рваные края металла внутренних переборок, кое-где подсвеченные мерцающим освещением, расходились в стороны гигантским амфитеатром, обнажая пропасть открытого космоса.

Грег перестал дышать и окаменел, силясь понять, почему его не вышвырнуло сейчас туда разницей давлений, почему он не замёрз или не задохнулся. Понимая, что всё ещё жив, волевым рывком он попятился назад и, с силой ударив по замку, захлопнул створку. Медленно и шумно выдохнул.

«Галлюцинация?» – до хруста сдавил мизинец на левой руке – его способ определить, бредишь или находишься в реальности. Поломанный когда-то давным-давно и неправильно сросшийся сустав отозвался резкой знакомой болью.

«Реальность? – Грег пытался сообразить. – Разгерметизация. Система безопасности молчит. Как такое может быть?»

"Сайн!" – тревога затопила сознание.

Вслушиваясь в пространство перед каждым поворотом впереди, он побежал в переход, ведущий на командный мостик – ответы могут быть только там.

У прозрачных створок погружённой в полумрак кают-компании он притормозил. Внимание привлекли две медкапсулы у дальней стены.

«Их не должно здесь быть. Установлены и подключены. Одна – пустая, ничего не разглядеть. Другая – подсвечена. Человек внутри кажется знакомым...»

Он потянулся и тронул рукой прозрачный купол.

– Ё… – резко отшатнулся и попятился.

Из пустых глазниц на Грега пялилась дымчатая тьма.

Сердце затопил адреналин. Оно сорвалось в бешеный ритм и заколотило в висках.

«Захват корабля! На борту – твари! – разом обратившись в сгусток восприятий, пружинящими рывками Грег бросился к оружейной. – Добыть оружие! Найти Сайн! Завалить чужаков!».

Арсенал. В поле зрения – рубка управления. Грег лихорадочно набрал код доступа.

«Доступ разрешён».

На грани сознания тенью мелькнуло удивление: почему ему, пассажиру, разрешён доступ? Но он сходу подавил мелькнувшие сомнения: надел защитный фартук, закрепил наручные краги, поднял и активировал тяжёлый флотский карабин и, прижимая его к груди, вышел из оружейной.

Постояв секунду перед рубкой управления, он медленно выдохнул, нажал на панели «открыть» и вошёл внутрь.

*

Тело Атера Хейса безвольно повисло над капитанским креслом. Пульт управления мерцал аварийной индикацией. Сайн... будто спала в штурманском кресле у левой стены.

Над телом капитана, занимая половину зала рубки, возвышалось сотканное из чёрного дыма гигантское существо, шевелящиеся щупальца которого простирались в разные стороны, а нижние были погружены в Хейса.

Превозмогая дикий ужас и отвращение, вложив всю свою ненависть, Грег рявкнул:

– Тварь!

Голову сдавило до звона в ушах. Падая на спину и теряя сознание, он успел направить ствол и, не целясь, всадил заряд максимальной статической мощности прямо в центр чёрной субстанции. Существо дёрнулось, скукожившись втянуло свои щупальца внутрь себя, резко уменьшилось в размерах и, упав на пол, бесследно истлело.

Мёртвое тело капитана обмякло, как тряпичная кукла.

Тут же включилось аварийное освещение корабля и раздался голос искина:

– Эвакуация. Срочно покиньте корабль…

Не до конца провалившийся в забытьё Грег усилием воли вырвал себя из оцепенения и поднялся.

Сайн пошевелилась.

«Вернуться и грохнуть капсулы!.. Сколько ещё этих тварей на корабле? – он секунду колебался, глядя на выход из рубки. Пол завибрировал, и скачок гравитации заставил Грега слегка присесть. – Хреново. Генератор вышел из строя. Чёрт. Не успею... Вытащить Сайн!»

Со стуком упал на пол увесистый карабин, покрывшиеся инеем краги и фартук. Он вслушался в её дыхание и нащупал пульс.

«Жива... Без сознания. Пульс нитевидный»

Грег поднял тело на плечо и, бережно придерживая и озираясь по сторонам – нет ли где тварей – понёс Сайн к отсеку эвакуации.

И начал уже уставать, когда впереди замаячил нужный отсек.

Закрыв панель, Грег аккуратно усадил девушку на пол, прислонил к переборке и стал растирать ей щёки:

– Сайн, очнись. – Безрезультатно.

«Да и Сайн ли это теперь? Не проверить... Чёрт. Бросить и свалить одному? – Грег колебался, оценивая... – К чертям собачьим!»

С трудом натянув на неё скафандр, он принялся...

Прошла вибрация. Всё зашаталось. На секунду воцарилась невесомость, а после резко придавило к полу.

– Быстрее! - гаркнул на себя Грег.

Точными движениями он облачился в скафандр, открыл шлюз и втащил Сайн в транспортный ангар.

– Везёт нам, рыбий глаз! – на площадке стоял челнок.

Грег с удвоенной силой, рывками потащил к нему Сайн, но мощный толчок свалил его с ног. Он выронил Сайн и упал. На пару секунд его вновь придавило.

Перед ним, наискось, откуда-то из-за спины, слева направо, к наружному борту, по металлу пола прошла трещина, которая быстро превращалась в разлом, отрезая путь к челноку.

Грег взвыл:

– Да чтоб тебя! – поднялся, схватил Сайн и волоком потащил к спасательным шлюпкам.

– Эвакуация. Срочно покиньте корабль… – муторно ныл искин, а Грег замер, не веря своим глазам: на старте стояла последняя целая шлюпка. Остальные– завалены рухнувшей переборкой.

Он знал, что объект, не пристёгнутый внутри капсулы, в момент торможения… вероятность выжить у него – нулевая.

– Ничего, прорвёмся, – ухмыльнулся, с трудом превозмогая скачками нарастающую гравитацию. – Ты – в кресле, и не спорь! – сказал он Сайн и стал загружать её внутрь. – Зачем. Они. Делают. Такие. Тяжёлые. Скафандры? – Затолкал, пристегнул ремнями, медленно, будто барахтаясь в вязкой смоле, забрался сам, лёг сверху, не глядя ударил по рычагу «закрыть» и понял, что полностью выбился из сил.

Сипя, Грег пытался отдышаться. В нескольких дюймах от его лица подрагивали ресницы Сайн. Собрав волю в кулак, он дотянулся до кнопки активации шлюпки. На экране появилась карта поверхности планеты.

«Мы над экватором. Челнок – на востоке, примерно здесь... Далековато. Дотянем? Только бы кислорода хватило...» – ударил кулаком кнопку «старт».

Грег не мог видеть, как наружный шлюз корабля медленно отъезжает в сторону, открывая вид на ночную сторону планеты, по контуру опоясанную светлым ободком атмосферы.

«Если сейчас она не придёт в себя, то никто сегодня не приземлится живым...» – Грег с силой прижался шлемом к её шлему:

– Ну же, Сайн! У нас аварийная высадка на поверхность! Очнись! – орал он. Таяли последние мгновения до старта.

Сайн вдруг резко вдохнула и открыла глаза. Наступила невесомость.

– Молодец… – Грег засиял. – Молодец.

Последние мгновения – не успеть ничего сказать, да и нужны ли слова? Так близко, что можно было бы коснуться носами, они смотрели друг другу в глаза:

«Так много и так мало того, что было…»

«...И того, что могло бы ещё быть»

Её ресницы чуть вздрогнули, и по щеке покатилась слеза. И он осознал в тот момент – что же на самом деле обрёл. И тут же твёрдо решил, что теперь ни за что не погибнет.

Шлюпка рывком устремилась к планете. И если бы они могли оглянуться, то увидели бы, как старт капсулы вмял наружную обшивку, и от точки выхода корабль стал складываться внутрь, как карточный домик.

*

Ему то чудилось, будто он утонул, то будто бы он задохнулся, то как будто его что-то куда-то тащит и волочёт по ребристой поверхности, и со спины слой за слоем лоскутами сдирается сначала кожа, а потом…

Открыв глаза, Грег обнаружил, что лежит в густой траве, а сквозь нависающие деревья, в кронах которых запутался лёгкий ветерок, ласковое солнце нежно гладит его по щеке. Где-то вдалеке шептал океан.

Грег попытался подняться, но голова закружилась, резко шевельнулась тошнота. И не стал.

«Лучше спокойно помру. Как хорошо... Я на Земле? Или уже в раю? Вот только пить почему-то хочется».

Размышлять – где и как он оказался, не было ни сил, ни желания. Покой разливался вокруг и божественной гармонией проникал внутрь.

«Сайн» – мысль не была беспокойной. Он знал – она неподалёку.

И действительно, через какое-то время Грег спиной ощутил вибрацию её шагов.

Она опустила в траву шлем:

– Привет. – Села рядом и заботливыми пальцами бережно ощупала лоб, затылок... – Как голова?

– Кружится. Встать хотел.

– Чш-ш-ш. Рано. Пока лежи и старайся не двигаться. Вода. Ты пить хотел.

– Хочу.

– Сейчас. – Сайн подняла шлем и небольшими глотками некоторое время поила Грега. С каждым глотком жизнь возвращалась.

– Норм. – Он закашлялся. – Странно: кислород, вода. А мы где?

– Мы на планете.

Грег соображал, вглядываясь в глубину её глаз, и, не найдя там ответа, спросил:

– А откуда тут лес?

Повисла пауза.

– Вырос… очевидно. – Она отвела взгляд.

– Вырос. – Грег разглядывал кроны деревьев. – Сплошь земные формы: бук, берёза, сосна. Если бы не вся эта беготня с полётами, – развёл в стороны руки, – я бы решил, что мы в Норвегии.

Она, с глазами полными слёз, молча склонилась к нему и нежно поцеловала в губы.

*

«...Это не Норвегия. И не Земля.

Звёзды. Крупные, как… Глядя в ночное небо, каждый раз пытаешься и никак не можешь найти сравнение.

Грёбаная чужая планета. Реальность вывернулась какой-то мистической гранью и изматывает напряжением от необъяснимого.

Судя по солнцу – карлику, назвать его Солнцем не поворачивается язык – это та же оконечность материка. На востоке – океан, на западе – огромное пресное озеро, которое раньше не заметили. И лес. Которого не было. Совсем.

Грёбаные дымчатые твари, разрушенные корабли, бегство. Как ни бьёшься, не в состоянии связать это всё воедино, постоянно гоняешь мысли.

Сайн не рассказывает о себе… А спросить боязно – невозможно выносить её слёз. На все вопросы о команде она плачет. Не лезешь с расспросами, ждёшь, когда её боль утихнет.

Сайн изменилась. Эта, нынешняя Сайн, грустит всё время. Что-то плотное возникло между нами и никак не уходит. Иногда замечаешь её заплаканные глаза, но стараешься лишний раз не показывать, что заметил. Знаешь как это – потерять своих.

Месяц уже, как живём в этом лесу. Выходить за границу нельзя – удушье. Дышать можно в лесу и на озере, но как далеко от берега, не понятно.

Оклемался на удивление быстро. Блуждая по окрестностям, нашёл место с видом на озеро и решил построить дом. Звёзды мешают спать. Для стен натаскал белых камней. Их тут полно. Глину нашёл в озере.

Как выжил при посадке? Сайн говорит, был шторм. Большие волны погасили удар. Чуть не утонул. Сайн вытащила и откачала.

Не верю.

Ничего не сходится. Голова пухнет от мыслей. Таскаешь камни, глину и думаешь, думаешь. Иногда думаешь о Земле и считаешь дни до появления «Сферы-3».

Всё бы ничего, но недавно начались эти внезапные чёрные сполохи на периферии зрения. Сайн успокаивает, говорит, что так бывает, когда травма, и скоро всё пройдёт.

Но в том не уверен.

Стоит чуть зазеваться, как сбоку резко мелькнёт и исчезает за спиной чёрный дымчатый отросток. Вздрогнешь и оборачиваешься. Но каждый раз там никого нет...»

Он стоял на краю леса и смотрел на ближнюю сопку, и уже собрался было пойти, как на движении, боковым зрением заметил, что футах в тридцати от него в песке что-то блеснуло.

«Так и есть...» – Он нашёл точку, откуда блик немного слепил.

– Далековато, – Грег набрал полные лёгкие воздуха и побежал на этот блик.

*

– Я нашла яблоки, представляешь. На южной окраине леса. Вот, попробуй.

– А я нашёл свой топор, – он взял яблоко и нежно обнял Сайн. Уткнулся в её волосы, наслаждаясь их ароматом. – Ещё немного, и у меня поедет крыша. Я ничего не понимаю, а не думать не могу.

Она чуть отстранилась и рукой поправила ему волосы:

– Ты просто устал.

– Да, я устал… думать и не понимать.

Они расположились на траве в тени дома.

– Видишь вон ту сопку? За ней ребята лежат. Это то самое место… – он повертел головой, ориентируясь. – Вон там стоял челнок. А вместо озера тут была каменистая равнина.

– Нужно проверить сопку.

– Если доплыву... Наш лес приносит дары. – Он внимательно разглядывал яблоко. – Самоопыление без насекомых. Сады Эдема, не иначе. – Он откусил кусок и от удовольствия зажмурился. – Ммм… Вкусное, как в детстве... Ева вот так же как-то Адаму дала… яблоко попробовать. Познания запретный плод...

– У нас будет ребёнок.

Он на секунду замер, будто прислушиваясь, отложил в сторону яблоко, широко улыбаясь, осторожно взял Сайн за плечи и внимательно заглянул в глаза:

– Да ладно! Но как? Мы же... нам же ставят этот... имплант, чтобы мы не могли заводить детей. Мы же космонавты – посланники человечества, и семья – это не про нас? – он сиял недоумением и радостью.

Сайн отвела взгляд:

– Я немного… починила тебя. Там, на орбите. Когда работала с твоими клетками. Я убрала эту штуку. Ты рад?

– Рад? Да я просто… – Грег нежно поцеловал её. – Ты не представляешь. – Он вдруг поднялся, отбежал в сторону и, подпрыгнув, поднял к небу руки и заорал что есть мочи:

– Лес! У нас будет ребёнок!

Сайн застенчиво наблюдала за ним.

*

Скоро, уже скоро.

Четвёртый месяц их жизни в лесу. А значит скоро наши будут здесь.

Снаружи, за каменными стенами – жаркий летний полдень, а в доме – прохладно и хорошо.

Грег боролся с дрёмой. Кроватью была охапка свежего сена, сложенная в углу. Под боком, прильнув к нему, во сне тихонько посапывала Сайн. Он разглядывал стропила тростниковой крыши и думал...

Крупная земляника в корзинке на столе источала благоухание.

«Чудо-лес, счастливое спасение, погибшие корабли и даже дымчатые твари – к чертям все тайны и чудеса.

Нас закроют и будут ставить над нами опыты. Протоколы и регламенты, мне ли не знать. Поместят в автоматические орбитальные лаборатории, рассадят по клеткам. И Сайн, и ребёнка, и меня... Ох, они будут искать... Скрупулёзно. Методично. Брать ДНК-тесты и искать чужеродные формы, раз за разом отрезая от нас по кусочку, пока либо не найдут, либо мы не кончимся.

Будущего нет.

Почему не нападают твари?

Повсюду физически ощутимо их присутствие. Особенно в сумерках, когда тьма становится нестерпимо подвижной.

Поначалу, таская камни, я изматывал себя, чтобы после наверняка и быстро проваливаться в колодец сна и там прятаться и уходить от них. Но со временем они пробрались и туда. Там, на дне этого колодца…

...Тьма шевелит дымчатыми щупальцами, сплетается и перемешивается тугими кольцами, норовит подобраться поближе, чтобы присосаться к затылку, проникнуть внутрь головы...

В панике бегу по бесконечному чёрному лесу, не разбирая дороги, лихорадочно соображая, где спрятаться.

Гигантские звёзды, как крупные светящиеся жуки, не спеша ползают по ночному небу.

А еле различимые с небом деревья нависают над головой, шевелят ветвями-щупальцами, пытаясь достать, дотянуться и будто бы шепчут: беги, беги, спрятаться негде, дурачок.

Увернуться! И бежать, бежать, перепрыгивая, петляя меж корней...

Вдруг спотыкаюсь и падаю, растянувшись плашмя, погружаюсь ладонями прямо в…

Это не корни! Земля сплошь кишит змеями… Мерзкие и липкие, как сажа, они обвивают, сжимают, душат и тянутся, тянутся к затылку...

От ужаса дёргаешься, кричишь и... вскакиваешь на кровати. Лихорадочно дышишь. Холодный липкий пот струится по всему телу, мелко дрожат руки, в такт им вибрируют стены, пол и весь дом.

Сайн рядом. Слышишь, как бы издалека, как она шепчет, что всё это пройдёт, и что нужно лишь немного потерпеть, и гладит, гладит ладонью по голове. Всех слов не разобрать…

Злишься и до хруста стискиваешь зубы. Пытаясь расслышать, склоняешься над Сайн и заглядываешь в её пустые глазницы, в которых клубится тьма...»

Грег с криком просыпается. В доме полумрак. В углах... Он резко оборачивается, в панике напряжённо вглядываясь.

Монотонно, надсадно ноет мизинец. До него не дотронуться. Грег тяжело дышит.

Сотканный из вязкого ужаса кошмар повторяется каждую ночь. Грег пытается справиться с ним. Он нашёл способ – спать днём и немного под утро. Это не спасает, но свет дня делает кошмар не таким затяжным.

По вечерам, в ожидании сумерек, крепко сжав топор обеими руками, он заступает на дежурство – вглядывается в сгущающуюся, шевелящую щупальцами тьму наступающей ночи, и боится уснуть.

Ничего. Осталось совсем недолго. Главное – быть начеку и не поддаваться панике.

Скоро уже прилетят наши. А там посмотрим...

*

– Они не прилетят, – тихо сказала Сайн. Потом поднялась и села, не оборачиваясь к нему лицом.

Грег вздрогнул:

– Откуда знаешь? Вы же прилетели?

– Я должна была раньше рассказать тебе всё.

– Да мы же были серьёзно заняты. Просто некогда было.

Сайн обернулась и посмотрела на Грега. Заметно, что ей не до шуток.

– Ты хороший, – задумчиво провела пальцами по его лбу, волосам. – И небритый, как тогда, – коснулась щеки. – Я тебя люблю.

Она накрыла губы Грега указательным пальцем и не дала ничего сказать. На попытку её обнять – отстранилась:

– Погоди. Не сейчас. Сперва я должна тебе всё рассказать, а после… если ты… если мы… В общем. – Она отвела взгляд. – Давай есть ягоды.

Они перебрались за стол, сели напротив друг друга, и некоторое время молчали.

– Я не знаю, с чего начать, Грег.

– С начала.

Она внимательно заглянула… Грегу почудилось, что прямо в самую вглубь него, и грустно произнесла:

– Я боюсь, что ты с этим не справишься. Постой, не перебивай. Чем дальше, тем становится всё хуже и хуже. И я... так больше не могу.

– Что не так, ребёнок?

– Да нет. С ребёнком всё в порядке. Я о тебе. Твои мысли тебя... убивают. И этот кошмар ещё. Я боюсь.

– Я никогда тебя не трону.

– Нет же! - Она накрыла своей ладонью руку Грега. – Я знаю, ты меня любишь. Чувствую. Я опасаюсь за тебя. Боюсь, что ты долго так не выдержишь.

Повисло молчание, и некоторое время они слушали, как ветер, цепляясь за крышу, шуршит тростником.

– И ещё ты больше не можешь мне врать, да? – Грег ощутил приближение точки невозврата.

Она кивнула. Он немного надеялся, что всё ещё может как-то уклониться, не начинать этот разговор, но где-то в душе уже согласился с неизбежным:

– Тогда рассказывай. – Высвободил руку и, внутренне собравшись, приготовился защищаться.

Она это понимала. Казалось, она знала, что с ними будет дальше, и медлила, не решаясь начать.

*

– Вирус –дело рук искина твоего челнока. Он рссчитал, что для продолжения жизни на планете ты не годишься, и пустил тебя в расход – на биоматериал для растений. Твоё тело уже начинало разлагаться. Мы успели в последний момент. Сейчас челнок смыт штормом и раздавлен толщей воды.

Грег ощутил, как растаяла эмоциональная связь с «Дочей», и внимательно посмотрел на Сайн:

– Допустим. Может быть, вы и причину гибели «Сферы-1» установили?

– Да. Команду на уничтожение подал главный искин – ваша Мама.

– Но… зачем? – изумился Грег

– Протокол безопасности. Базы данных навигации, с координатами точки старта – Земли, как определил искин, была взломана.

– Это дымчатые твари?

Сайн отвела взгляд и тихо сказала:

– Да. Но они… просто пытались понять искина. С людьми это несложно. У людей есть память – записи событий, ощущений, эмоций, мыслей, восприятий... Опыт. Это, как фильмы. Нужно просто знать, как смотреть. Порой картинки спутаны. Иногда они спонтанны, хаотичны и пугают, но в основном… Люди живые и очень… хорошие. А машина – она мёртвая. В ней нет жизни, только программы и коды. А они этого не знали…

Грег некоторое время пытался сообразить, что ему почудилось странным:

– А откуда ты так хорошо осведомлена?.. Сайн! – поражённый догадкой, он задрожал.

Липкий ужас, тот, что всё время снился, охватил его с головы до пят. Всё естество его орало и порывалось сорваться и побежать... Но её уверенный спокойный взгляд не дал ему соскользнуть в панику и ужас безумия:

– Да, Грег, всё верно. Ты догадался. А теперь, пожалуйста, просто выслушай…

*

Инородным объектом из ниоткуда ваш корабль ворвался в наш мир, как застрявшая и причинившая страдания пуля.

Мы растерялись.

Боль ощутили все – мы связаны в единое целое и знаем, что видит и чувствует любой из нас, но при этом каждый индивидуален.

Я и мой... были здесь, в этой звёздной системе. Это наш дом.

Мы наблюдали за вами, и вы понравились нам.

Ваш способ перемещения – односторонний. В космосе все галактики движутся сложно-подчинённо. Изменение координат постоянное, взаимное и безвозвратное. Мы осознали, что вы больше не можете вернуться домой.

Мы ощутили тоску.

Люди – в телах, мы – в дымчатых оболочках, но общего между нами гораздо больше, чем разного.

Мы увидели это и пытались вступить в контакт.

Контакт с нами напрямую убивает вас.

Первая ошибка:

Контакт с машиной привёл к взрыву.

Мы испытали ужас.

И стали исправлять – собирали обломки корабля, чтобы создать декорацию, где с оставшимся в живых тобой мы смогли бы вступить в контакт и реализовать план: помочь твоим собратьям вернуться в реальность.

Мой... удерживал вместе куски декорации, я растила оболочки. Сохранилось всего две капсулы, а оболочки растут медленно. Я использовала клетки твоих собратьев, чтобы разобраться и понять, как с ними взаимодействовать.

Но искин челнока решил избавиться от тебя. Мы ждали, пока выращенные оболочки будут готовы, и успели вмешаться в самый последний момент.

Вторая ошибка:

Мы не учли, что на корабле у тебя ко всему есть доступ.

Я и мой... были вне оболочек, когда ты пошёл искать меня там.

Мы не успели вернуться.

Я была здесь, на планете, когда ты стрелял там, на корабле.

План – помочь твоим собратьям вернуться. Все они здесь, на планете. Сейчас им тоскливо и одиноко, они в замешательстве. Выращенные в капсулах оболочки не подходят для людей. Объяснить сложно. Вы обязательно должны проходить стадию зачатия и рождения.

Я выращиваю лес по твоим картинкам, знаниям и опыту. Детям нужен хороший воздух.

Мы ощущаем надежду.

Да, для мягкой посадки шлюпки я вызывала шторм.

*

Время вышло.

Рухнувшая картина мира собралась по-иному. Он словно выздоравливал от тяжёлой затяжной болезни. Но при этом в груди его загорелась и начала тлеть тягучая тоска:

– Значит, я убил твоего…

Она молчала. Мысли боролись с эмоциями и… победили слёзы.

– Нет, он жив. Просто я... мы потеряли с ним связь. И теперь не знаем, где он. – Голос её дрожал безысходностью.

– Кем он был тебе, Сайн? – тут же пожалел, что спросил, видя, как неуместно сейчас добавлять к этому всему ещё больше… ненужных…

– Он был…

Грега ударила волна такой боли и тоски, что он потянулся было обнять, чтобы как-то исправить… но Сайн, рыдая и вытирая слёзы, замахала рукой – сиди, не вставай, не нужно меня утешать.

«Он был всем для тебя...» – печаль от непоправимости содеянного облепила Грега плотной, тяжёлой ватой. Он поднялся и, пошатываясь, медленно вышел из дома.

*

Лес, казалось, притих и наблюдал за человеком, который не спеша удалялся от дома в сторону молчаливого океана.

Небо серым ковром от края и до края заволокли плотные грозовые тучи. Они застыли в неподвижности, и может быть поэтому человек не обратил на них ровным счётом никакого внимания. Они, словно в нерешительности, смотрели сверху и ожидали команду на движение, будто спрашивая: ну, может быть, пора уже?

Но человеку сейчас было не до них. Он смотрел куда-то внутрь себя, в пустоту, видимо надеясь, что там, где-то глубоко внутри, в полумраке, отыщется что-то, что поможет ему понять – что же теперь делать дальше?

Но там, в самой глубине, в пустоте, как и прежде, слоями клубилась и перемешивалась лишь чёрная дымчатая тьма. И то, что он искал, как всегда ускользало и всё время пряталось в эту тьму. А боль в груди всё никак не проходила и мешала дышать.

Человек ступал босыми ногами по траве. Он брёл не спеша, когда первые осмелевшие капли дождя коснулись его лица, плеч, затылка. Он остановился, закрыл глаза и, разведя в стороны руки ладонями вверх, посмотрел на небо...

Дождь нёс с собой запахи океана и ароматы земли.