Тренинг для писателей №17

Первые три дня были вообще кошмарные. Смесь ужаса и непонимания. Весь город как будто вымер в одно мгновение. О том, что здесь были люди напоминали только брошенные машины, раскиданные вещи по улицам, подгоняемые ветром и деньги, валявшиеся там и тут. Деньги, которые люди с трудом зарабатывали и которые обесценились в один момент. Кто то их копил, трудился, а сейчас лежат они как мусор. Никому не нужные. Будь это розыгрышем или какой то шуткой, то деньги не лежали б. Слишком дорогим вышел бы розыгрыш. Да и деньги были настоящие…
Эвакуация — вот была единственная версия, более-менее похожая на правду. За исключением одного «Но». Телевизоры и радио тоже молчали. Будь какая нибудь эпидемия или ядерный взрыв, они во все динамики сообщали бы о случившемся. А тут — пусто. Мерное шипение да похрипывание. На телефонные звонки тоже никто не отвечал. Абсолютно. Ни родные, ни службы спасения. Будто вымерли все…
А жизнь то идет!.. Солнце так же прячется и выскакивает из-за облаков, ветер так же треплет тебя за лицо, бросая на тебя то старые газеты, то пакеты. Вода так же течет под мостом…
Он еще надеялся, что на следующий день все прояснится. Что его просто напросто забыли или потеряли и вот-вот спасут. Именно поэтому в первые 2 дня он не делал ничего стоящего. Лишь бродил по улицам заглядывая за каждый угол и надеясь найти спасение. Но нет. Ничего. И никого.
На третий день уже пришло осознание, что что-то случилось. Что надо выживать.Что не осталось никого в этом городе. А может и во всей стране. А может и в Мире?!.. Но он отгонял от себя эти мысли — слишком страшно становится. Не может такого быть.
* * *
Он облюбовал дом в частном секторе, расположенный на возвышенности. Отсюда хорошо просматривался мост, который вел в город. Любой транспорт или даже человек был виден отсюда как на ладони.
Во время «Большой жизни» ( так он назвал период, кончившийся так внезапно несколько дней назад) он часто гулял по тому мосту и любовался на эти дома. О том, как хорошо на той стороне, о том как живется этим владельцам. Завидовал их виду из окна. А сейчас он сам любовался этим видом. Теперь ОН был по эту сторону. Смотрел на мост, вспоминал себя. И думал про невесть куда запропастившихся хозяев дома. А к черту их! И хозяев и всех остальных! Новая жизнь начинала ему нравится и доставлять удовольствие. Так и прожил бы всю жизнь. Наедине.
Пора было подкрепиться. Он взял пистолет, подобранный во время прогулок по городу ( а что, мало ли. вдруг пригодится) и посвистывая начал спускаться с лестницы. Надо быстрее до города, а то уже начало темнеть. В ночной город ему все равно еще было страшно выходить. Он уже планировал на какой машине поехать и вдруг замер… Со стороны кухни на него кто-то смотрел…

Я сижу и обдумываю ситуацию. Подходит к концу первая неделя после того, как перестало работать электричество. Все оставшиеся у меня продукты либо испортились, либо были съедены. Мне необходим дальнейший план. Что делать дальше? Я задаю этот вопрос себе снова и снова, но ничего не приходит на ум. Мне нужно пропитание. Для этого необходимо… что? Чтобы холодильник работал, а газ был в трубах. Но раз ни того, ни другого нет, то необходимо придумать этому замену. И нужно найти пропитание. Еда — это очень важно. Нужно найти какую-нибудь еду...
Я сижу и стираю штаны в канаве недалеко от моего шалаша. Подходит к концу первая неделя после того, как я переселился с большого дома в маленький. Мне больше не хотелось подниматься на свой третий этаж. А зачем? Тут, внизу всё под рукой — вода, укрытие, еда… Еду, кстати, надо выбирать тщательнее, — проскальзывает мысль. Надоело каждый день стирать штаны…
Я сижу в своей канаве. Она — моя и больше ничья. «Слышишь, ты, урод? Подходит к концу первая неделя, как ты ко мне явился! Может что-нибудь умное скажешь?»- допытываю я Улыбающуюся морду. На меня смотрит почти живой человек — соломенное чучело, одетое в мою одежду. Она мне больше не нужна. Я свободен и прекрасен. Или ты так не считаешь, а, дерьмоед? Я накидываюсь на своего лучшего друга, своего заклятого врага, на свою вечную любовницу и рву её на части остатками омертвевших зубов… Потом я осознаю то, что я наделал, и собираю свою любовь заново…
Я сижу в своей канаве и чувствую, как дерьмо мягко и тепло течет по моей ноге, обволакивает её… Я сладко засыпаю, зарывшись с головой в прелую листву, смешанную с водой и дерьмом… Так теплее…
***
Оно занимается сексом со своей соломенной игрушкой, измазанной экскрементами. Тощее, скукоженное, вонючее существо. Разве оно не прекрасно в естественной среде обитания?

Это наверное, моя ошибка — время. Просто восприятие времени изменяется с все увеличивающимся регрессом человека. И фактически недели первого и второго абзаца(и последующих) неравны. Так если в первом абзаце неделя равна нашим 7 дням, то в последнем, где упомянается «неделя», она равна месяцам или даже годам. Все смазывается, т.к. Нет необходимости больше во времени как таковом. И если в первом абзаце человек еще строил планы, рассчитывал, то в последнем он уже не следит за всем этим. И он может назвать неделей любой отрезок времени. Вот. Извините, что я этого не пояснил.

на эту тему писал Р.Бредбэри. Рассказ «Каникулы».

Неделя перед отпуском выдалась особенно сложной.
Сейчас Юлии очень хотелось оказаться дома, под одеялом с надеждой на то, что никто не будет ее трогать вплоть до следующего утра.
Но пока этому не суждено было сбыться.
Отчеты. Дома ожидает большая семья. Мама, племянница, брат и две собаки. Каждому нужно уделить внимание. Маме помочь с приготовлением обеда, племяннице — с вышивкой, собак вывести на улицу.
«Это у тебя еще детей нет. = со знанием дела важно заявляла ей коллега, мать двоих сыновей.»
При всех тяготах воспитания озорников, которые вечно что-то вытворяли, Елена умудрялась порхать как бабочка. По крайней мере, она никогда не жаловалась на усталость.
Юлия-же сходила с ума уже после получасового разговора. Девушке казалось, что она вкладывала в эту беседу всю душу, продумывая каждую фразу и выстраивая диалог, как карточный домик. Несомненно, она любила своих друзей и родню, но для нее любое взаимодействие с людьми было целой работой. И работой тяжелой. Общение давалось нелегко. Интроверсия сопровождала ее со школы, не позволяя долго задерживаться в компаниях и на вечеринках.
Юлия с нетерпением ожидала ночей, когда можно было остаться на какое-то время одной и посвятить всю себя своим мыслям и переживаниям.
Днем, ее вечно что-то отвлекало и одергивало. Все тормошили ее и о чем-то спрашивали, насильно вытягивая из мира фантазий и грез.
Ложась в постель, Юлия испытывала невероятную радость и облегчение.
Но однажды, проснувшись, Юлия почувствовала странное.
Во-первых: В квартире было невероятно тихо.
«Наверное, я слишком долго спала — еще во сне размышляла девушка — Странно, что не зазвонил будильник».
Она открыла глаза и посмотрела на часы. Половина седьмого. Скорее всего — все спят.
Вызывало подозрение лишь то, что ни золотистый ретривер Джон, ни сиамский кот Майк не подавали признаков бурной жизнидеятельности. А уж йоркшир Джимми, истинный электровеник, как сквозь землю провалился.
Полная недобрых подозрений, Юлия спустила ноги с кровати, и позвала собак:
«Джон, Джимми. Завтрак!»
После магического слова «Завтрак», собаки бы принеслись к хозяйке, сбивая все на своем пути. Джимми, невзирая на хозяйкины запреты, точно бы пристроился на ее подушке.
Но никого не было.
Вот уж совсем фантастика. Юлия прошлась по комнатам, все еще обдумывая, куда делись собаки. (Кот, скорее всего дремал в шкафу на выглаженном белье. Она была в этом уверена).
Решила набрать номер племянницы. Возможно, девочка уехала кататься в парк на велосипеде и забрала собачью свору с собой? В конце концов, почему и нет?
Но абонент не отвечал. В трубке слышались короткие гудки, как будто-бы кто-то оборвал линию.
У Юлии начали дрожать руки. Ситуация становилась совсем невероятной и это выбивало девушку из колеи. .
Наслушавшись страшных историй по ТВ, она крайне не любила, когда кто-то не отвечал на ее вызовы. В самом деле. А вдруг что -то произошло? Особенно с Жанной, которая вечно влипала в различные подростковые неприятности.
«Скорее всего — в волнении размышляла девушка — У Жанны просто разрядился телефон. Возможно, она его и потеряла.»
Девочка была крайне рассеянной.
Мама Юлии, уходя в магазин, тоже забыла взять с собой мобильный. Он лежал на столе, да к тому-же почти разряженный.
«Ну не дружу я с новыми технологиями, дочка» = постоянно оправдывалась пожилая женщина и ситуация повторялась вновь и вновь.
Юлия выпила успокоительное.
Дабы не изводить себя тревогами (Юлия старалась не терять рассудок даже в самой непредсказуемой ситуации), девушка включила телевизор, поставила чайник и засобиралась на работу. Заготовленный отчет лежал на столе.
Отчет. Для кого?
Экран новенькой техники выдал рябь и шипение. И так = по всем каналам. Чайник работал исправно, насвистывая обычную утреннюю мелодию. Значит, дело не в отключении электричества в связи с ремонтными работами. Звонить в аварийку не имело смысла.
А вот в магазине следовало проконсультироваться. К тому-же, у телевизора еще не истек срок гарантии.
Как всегда, до операторов невозможно было дозвониться.
Странно, странно, странно, что за полтора часа (Боже, да она круто опаздывает) на мобильный телефон не поступило ни одного сообщения от начальницы.
Эта фурия с самого утра заваливала ее смс-ками, вопросами и бесчисленными заданиями. А уж за опоздание она бы точно по голове не погладила. Наверняка, уже подготовила для Юлии Александровны заявление об увольнении на подпись.
Юлия подумала, что будет лучше первой позвонить, и, не дожидаясь упреков, самой обо всем рассказать.
Ситуация невероятная, но… Она оказалась в полном одиночестве. Ее собаки исчезли без следа, ее племянница не берет трубку, а половина техники вышла из строя.
И если бы руководительница стала отчитывать = Юлия бы этому даже обрадовалась. Ей неожиданно захотелось услышать хоть кого-нибудь. Даже ругань принесла — бы ей облегчение.
Гудки… гудки… гудки

«Елки-палки! Юлия! Сколько можно дрыхнуть! — неожиданно послышался голос. Кто-то орал ей в спину и тромошил. Девушка вновь открыла глаза, с удивлением обнаружив себя в постели.
Она обернулась и увидела над собой Жанну, которая была красной как редиска.
»Ты=же обещала выгулять собак — в гневе размахивала девочка руками — Ты знаешь, что натворил Джимми?"
Юлия улыбнулась. Неужели она вновь видит перед собой человека?
«Выспалась. = немного сбавила обороты племянница = а я, между прочим, в новых кроссовках. И я в ....»
«Попрошу не выражаться» — напустила на себя строгий вид Юлия. Племянница иногда начинает забываться
Жанна показала язык и ушла мыть свои кроссы.
Выяснилось, что йорк как всегда напроказничал, испачкав весь паркет. Жанка продолжала ворчать в ванной, заливая ботинки всевозможными средствами, начальница выслала несколько десятков заданий с гневными комментариями. Ну не может человек без лишних упреков, что уж тут?

Но Юлия чувствовала себя невероятно счастливой.

С планшета писать не очень удобно. Курсор вечно пропадает, а пальцем его вернуть на место совсем не получается. Ну и символы выскакивают не те, что надо. Поэтому такие косяки с диалогами.
Спасибо за оценку

Утро понедельника, я проснулся от будильника ровно в 7.15. Необычно вместо бодрого приветствия радиоведущего слышать стандартный рингтон. Но ничего страшного. Первым делом поставил кофе в турке на плиту и пошел умываться. Света в ванной не оказалось. Наверное, выбило пробки. Не закрывая дверь, я наспех умылся и принял душ. В полумраке из зеркала на меня смотрело сонное лицо, мешки под глазами уже не исчезали поутру, все-таки возраст дает о себе знать — тридцать лет. Организм уже не может восстанавливаться так же быстро, как пару лет назад. Мое лицо осунулось, морщины на лбу указывают на хмурый нрав нежели на частое удивление, однако моя серьезность пошла на пользу — мимических морщин на щеках у меня нет. Китайцы утверждают, что морщины на лице — свидетельство зрелости человека. Видимо, мне еще есть к чему стремиться. Еще вчера было двадцать девять, а теперь… Теперь я перешагнул порог тридцати. Хм! Нужно найти ту цыганку, что нагадала мне ровно двадцать девять лет. Как же давно это было, но я не забыл. Такое не забывается, стоит кому-то сказать о твоей смерти, как этот едкий червь начинает грызть тебя изнутри изо дня в день. В моей жизни не было ничего непредсказуемого, все четко и по плану. Графики, встречи, ничего лишнего. Ошибки быть не могло — у меня идеальное здоровье, идеальная работа, идеальная жизнь. Мне пошел тридцать первый год и я все еще жив.
Радио всё еще молчало, пришлось поставить музыку на смартфоне, хорошо, что еще зарядка не села за ночь окончательно. Из динамика до меня доносились лирические звуки от Einaudi. Классика всегда настраивает на нужный лад, особенно в понедельник. Что у меня по списку? Так, ежедневник — сегодня у меня встреча с начальством в три пятнадцать, в пять визит к дантисту, а в семь ужин с Анной. Отлично. День обещает быть плодотворным.
Моя квартира находилась в одном из самых элитных районов города, на седьмом этаже двадцатиэтажного дома. На эти дома весь средний класс смотрит с нескрываемой завистью. У подъезда уютный двор с площадками, подземная стоянка, окна показывают проезжую часть, что очень удобно, сразу видно создалась ли очередная пробка из-за какого-нибудь зазевавшегося водителя или на этот раз путь свободен. По понедельникам эта пробка была, даже смысла не было опровергать эту аксиому..

Отыграв последнюю ноту, мой телефон отключился. Предатель. Придется зарядить его в машине.
Тишина. Первое, что выбивалось из привычного график жизни. Может закрыты окна? Нет, оба окна открыты настежь. Если бы была пробка, были бы сигналы, не будь пробки, был бы слышен гул мотора, визг шин от тормозов у перекрестка. Но была лишь, закладывающая уши, тишина.
Я подошел к окну. И мне показалось, что кто-то нажал на стоп-кадр. Машины стояли так, будто их бросили неожиданно прямо в пути. Людей не было. Даже те немногочисленные деревья, которые посадили волонтеры три года назад, стояли не шелохнувшись.
Это было странно. Мне нужно срочно сделать пару звонков. Черт! Телефон же сел.
Я быстро оделся. Взял портфель. Лифт, конечно же, не работал. Пришлось спускаться по лестнице.
Снова никого.
Даже управляющую домом, милую старушку, охранявшую наш покой, я не нашел за ее стойкой.
Выйдя на улицу, я снова увидел стоп-кадр. Машины, коляски, даже метла дворника — всё было брошено. На улице не было никого. Был соблазн вернуться и в панике стучаться во все двери в надежде, что хоть кто-то откроет и объяснит что случилось с шумным городом за одну ночь.
Но режим был сильнее здравого смысла. Опаздывать нельзя. До чего может быть глуп человек после десяти лет одного и того же рутинного режима.
Спускаясь в гараж, я понял абсурдность этого действия, выезд из гаража перекрыт тремя автомобилями. Выехать мне не удастся.
Боже, что делать? Что, черт возьми, происходит?
Телефон! На входе у стойки в доме был стационарный телефон. Ну конечно, какой же я болван.
Так, номер, номер, номер.
Кому звонить?
Все номера были в телефоне.
Черт!
Тихо.
Без паники.
В ежедневнике есть номера всех важных лиц, хоть с кем-то тебя должны соединить.
Ничего? Ни одного доступного номера? На лбу проступили капельки пот, рубашка стала мокрая. Пальцы лихорадочно набирали номер за номером.
О нет.
Неужели...
Это всё-таки случилось.
Мне не исполнилось тридцать лет.
***
Доброе утро, жители нашего мегаполиса! На часах 7:15, а это значит, что уже наступило утро понедельника. Открывайте свои глаза, отрывайте свои тела от уютных гнездышек и вперед покорять новую неделю! За окнами нашей студии плюс 15, легкий ветер. На северной части города снова образовалась шумная пробка…

Эта ночь выдалась особенно холодной, даже для зимы. Настолько холодной, что мне сложно держать ручку в руках и выводить ей чудом не забытые буквы на пожелтевшем листе. Это уже вторая зима без отопления на моей памяти. Без отопления, электричества или каких-либо ещё признаков цивилизации. Две зимы прошло с тех пор, как не осталось никого, как все ушли куда-то, оставив меня одного в пустом городе, а может и мире.
Я чуть ли не прижимаюсь к этому маленькому огоньку скудного костра — единственному источнику тепла. И думаю, куда направлюсь завтра. Каждые пару месяцев, когда кончаются запасы давно испортившейся пищи в магазинах одного района, я переезжаю в другой, и так без конца. Я исколесил уже половину города. Жил в разных квартирах. Если удаётся, останавливаюсь у знакомых. У них всегда открыто, но дома никого нет. Некоторые вещи и часть фотографий куда-то исчезли, но жить там можно. Разве что нет воды, электричества, тепла. И хозяев. Я никогда не закрываю входные двери, чтобы они могли вернуться в любой момент. Бывает, по ночам я просыпаюсь от шагов на лестнице, но потом оказывается, что это всего лишь стук чьего-то сердца. Может, моего.
Иногда я вижу вдалеке людей.
Но потом оказывается, что это лишь иллюзия. Я уже давно не общался с живыми людьми. Недавно я нашёл в подвале какого-то дома небольшого зверька. Обыкновенная мышь. Так странно было увидеть своими глазами живое создание. Некогда обычное дело, не достойное даже внимания, но сейчас — какой-то нонсенс. Правда, эта мышка не выдержала суровое испытание зимой. И тоже ушла куда-то туда, где сейчас скопилась вся жизнь. Найти бы это место. Наверняка там и зимы нет.
Только что в плохо заколоченный оконный проём ворвался ледяной ветер, который пробирает до костей, даже сквозь несколько слоёв тёплой одежды. Небольшой огонёк колыхнулся, но, к моему облегчению, не погас и продолжал если не согревать, то давать хоть какую-то надежду дожить до утра. Надо бы подкинуть веток, но оказалось, что весь собранный хворост кончился. Придётся снова рвать и жечь книги. Мне необычайно жаль их. Когда рядом не оказалось ни одного человека, и даже электричество кто-то выключил, только книги помогали мне сохранить остатки разума и не сойти с ума окончательно. Вполне вероятно, что эти книги когда-то спасли кому-то жизнь мыслями, изложенными в них. Сегодня же они спасают мою жизнь буквально. Приносят себя в жертву, чтобы дать мне ещё несколько минут. Уэллс. В рюкзаке я нащупал именно его. С большой горечью я вырываю сухие, запачканные страницы и подбрасываю их в огонь. Меня утешает только мысль, что сейчас очень много книжных магазинов, в которые, почему-то, никто не заходит уже два года.
Иногда я разговариваю по неработающему телефону с женой и детьми. Я приглашаю их на каждый праздник, но они не приезжают, и мне только и остаётся, что ждать. А потом уезжать в другое место и ждать там. А они всё обещают и обещают, что приедут в следующий понедельник. Почему же они не едут?! Моя жена Люси так давно хотела, чтобы я закончил свою службу и вернулся домой, но теперь, когда я больше не солдат вот уже два года, она не хочет меня видеть и поэтому кормит меня обещаниями? Нет, она не могла так поступить. Наверняка у неё есть какие-то важные дела, с которыми она скоро разберётся и приедет ко мне. У меня ведь скоро День Рождения. А через месяц День Рождения у младшей дочки, которая как две капли воды похожа на свою маму. Я отправляю им подарки на все праздники, но почтальон за ними не приходит.
Скоро рассвет. Я вижу его в окно. Предрассветные часы — самые холодные. Солнечные лучи пока не могут даже немного согреть меня. Руки совсем сковало. Писать практически невозможно, а страницы для костерка практически кончились. Дописав последние слова на этом листе, я брошу его в огонь, чтобы хоть как-то поддержать пламя, а на следующую ночь снова напишу те же строки, чтобы снова их сжечь.

Я ушел от жены. Нет, мы не ссорились, не изменяли друг другу- я просто взял свой, уже собранный женой чемодан, и ушел к себе. Я выращиваю в теплице особый сорт роз. Процесс этот очень кропотливый и емкий. Даже легкий перепад температуры, может испортить результат моей работы. Я, буквально поселился в теплице. Здесь было все необходимое для жизни и любимой работы. Мои розы были уникального сорта, синие листья и оранжевые бутоны. В момент созревания на кончиках лепестков должен появится огонь. Я назвал их в честь моей жены, она такая же вспыльчивая, когда сердится.
У меня закончилось удобрение для почвы, да и немешало бы пополнить запасы продуктов, не известно сколько еще прийдется ждать, пока мои цветы полностью созреют. Я жду это уже третью неделю. Решил, что удобрив кусты особым составом, я ускорю процесс. Пересчитав имеющуюся наличность, надев плащ и кеппи вышел на улицу. Машины у меня нет, да и водить я не умею, по этому, иду пешком. Раньше меня возила жена, теперь вот… Эх, ну и ладно. Теперь самому себе готовить прийдется.
Я посмотрел по сторонам и заметил одну странность. На такой оживленной улице нет ни одного человека. Я прошел мимо стоявших на дороге автомобилей без водителей, мимо пустующей детской плошадки, мимо городского парка, где пенсионеры устраивали вечерние встречи, танцуя под живой оркестр. Только сегодня я не увидел сторожа, который раньше всегда был на своем посту и следил за порядком. Пройдя еще немного, зашел в магазин и взял корзинку. В зале звучала приятная музыка, что меня немного успокоило. Значит тут кто то есть. И отправился в овощные ряды…
Возле кассы никого не было и я начал крутить головой в поисках хозяйки магазина. Я громко позвал женщину, но никто так и не отозвался, а мне нужно было уже возвращатся. Я потоптался на месте раздумывая, что же делать. Потом взял из нагрудного кармана свой блокнот, вырвал один листик и переписал на него перечень продуктов, которые взял, и приложив к записке сумму, что по моему мнению, должна была покрыть расходы, подложил под кассовый аппарат.
Идя обратно, я все больше и больше вглядывался в окна квартир, ища хоть намек на присутствие человека. Я даже решил зайти к, пока еще своей, жене, которая вечером всегда была дома, но и там я никого не нашел. Все вещи были на своих местах, за исключением моих, конечно. Вот ее духи, которые плохо завинчены и скоро испарятся. Вот неубрана ее корзинка со спицами и клубком пряжи. Возле смятой кровати стоят комнатные тапочки, будто она сняла их, когда ложилась спать. Все выглялело как обычно, только мою жену будто кто то стер ластиком. Даже одеяло лежало так, будто под ним кто то находился. Я откинул его, что бы еще больше убедится в том, что под ним действительно никого нет. И тут ко мне пришло понимание того, что же я натворил. Ведь когда я уходил, то так расстроился, что увидев падающую звезду, загадал больше не встречать ни одного человека на своем пути. Ведь люди предают друг друга, а розы всегда будут со мной.
Я вышел из пустующего дома и направился к светящейся в легких сумерках, теплице. Свет слегка мерцал сквозь стеклянные стены, и я подумал, что в генераторе заканчивается топлево. Ускорившись я увидел, что мерцает вовсе не лампочка. Это вспыхивают и гаснут мои уникальные цветы. Зайдя внутрь теплицы, я оставил продукты где то в углу и не раздеваясь осторожно приблизился к горящим бутонам. Это зрелище так завораживало, что я уже и забыл обо всем на свете. Я ощущал себя волшебником, который творит чудеса. Представлял, как стою у кафедры аграрной академии где читаю лекцию о выращивании этого сорта роз. Я так потерялся в своих мыслях, что проводя рукой сквозь огонь, горевший на бутонах, думал о том, как удивится моя жена, что у меня все таки получилось…

Костер горел, разбрасывая колючие искры, в дымной пелене проглядывал город, бывший город, тихий и непривычно странный, лишенный людей и животных, но уже атакуемый растениями и лианами. Город цвел, как плесень на стене старого дома, противно и муторно. Последний его житель сидел у костра и смотрел в огонь, города для него больше не существовало, осталась жизнь, невозможно длинная, если рассматривать ее в плане полного одиночества и нереально скучная, лишенная привычных дрязг и радостей прежнего мира. Последний житель последнего города был молод, жаден до впечатлений и с некоторых пор, невероятно одинок. Ибо, полностью и навсегда. И по собственной воле. Он один не пожелал отправится на поселение в иные, обитаемые миры и оказался наказан, сам собой. Иные миры не манили его, он любил город, раньше. Но город умер.
Последний житель последнего города нагрел в котелке чай из трав, поужинал хлебом с медом и стал смотреть на звезды.Ему недавно исполнилось двадцать лет. Из них уже почти месяц он был один… совсем, не считая бабочек и муравьев.
В рюкзаке еще оставалась банка консервов, пачка печенья и сахар, это значит, что в город человеку можно было не спускаться еще какое-то время. Человека звали Антон, в некотором прошлом он был программистом и любителем пива… был…
Антон заснул, костер начал угасать, медленно, вокруг заскользили ночные бабочки, тьма скрыла город, а был ли он…

Какой противный звук у будильника! Лезет и лезет в уши. Сейчас я его, бросаю тапочкой, но ничего не происходит. Резко открываю глаза, еще не проснулся, но уже соображаю, что это вовсе не будильник. Остатки сна смываю в ванной, гляжу в зеркало, и вспоминаю, что произошло. Это орет сирена на улице, где-то в восточной части города. Вчера не смог до нее добраться, далеко. И, главное, кто ее включил?
Ровно пять дней назад я проснулся от тишины. Не поверите – от тишины! Обычно утром у нас в квартире суета, беготня, скрипение, топот и голоса. Это мои родные собираются кто на работу, кто в детсад, кто в институт. Я сплю как убитый и, обычно, не реагирую на шум. Кому же охота идти в школу? Конечно, потом я просыпаюсь, собираюсь, ем и все же иду. Я же не прогульщик какой. А тут тихо. И самое главное, никто меня не будит. От такого кто хочешь проснется. Мигом соскочил и в комнату, а там никого! Проспал! Была первая мысль. Обежал всю квартиру – точно никого… Пока умывался, чистил зубы и завтракал — не обращал внимания на улицу. А стал портфель собирать и прислушался. Из форточки – ни звука. Выглянул в окно – тоже никого. Обычно в это время дворник дядя Паша уже метет улицу. Вот проспал, так проспал! Выскочил из подъезда и бегом в школу. И только тут стало доходить: нет прохожих, по дороге никто не едет. Машины есть, и даже много, но все они стоят! Как в стоп-кадре, остановились прямо посреди проезжей части. Я заметался, пытаясь отыскать хоть кого-нибудь, но только полосатый кот лениво прыснул от меня в кусты.
Добрел до школы, побродил по пустым коридорам и классам, и тут меня осенило! Больницы должны работать! Мама всегда говорила, что там аврал, и днем и ночью. За десять минут добежал до ближайшей, но и там пусто. Что может сделать двенадцатилетний подросток в такой ситуации? Конечно же, я решил проверить магазины. Не в том смысле что б что-нибудь взять, а так на всякий случай. По магазинам бродил долго, взял только велосипед, насос и пару шоколадок. Долго озирался возле кассы, но меня никто не остановил.
Ходил в детский сад, где обычно находится моя младшая сестра, но и там никого не встретил. К вечеру стало грустно и как-то неуютно. Покатался на велосипеде, поужинал и вышел во двор. Мобильник не работал, сеть даже не просматривалась. С интернетом та же ерунда. Но в квартире есть свет, вода и отопление. Привыкаю к мысли, что в городе я один. Первые три дня ходил по магазинам, набрал еды, одежды, игрушек, но быстро надоело. Поймал кота, накормил, теперь ходит за мной как хвост. Вчера попробовал прокатиться на машине, но врезался впереди стоящую и оставил попытки. Пробовал кричать, но только кота напугал. На велосипеде объездил большую часть города, вечером взревела сирена. Сначала я думал, что ее кто-то включил, но потом понял, что сработал автомат. Жду последствий. Сегодня вода из крана идет холодная.
Отключился свет. Вышел на улицу с котом. Если не загорится – еда в холодильнике испортится, а заодно и в магазинах. Но это полбеды, вот если отключится отопление… Первые снежинки зароились в воздухе. Жить можно, теплой одежды в магазинах полно. Батареи едва греют. Жаль нельзя ездить на велосипеде, снега намело! Буду ждать весны, а там посмотрим, может, к морю поеду!