​Subsequi sua somnos

-Проходи, доставай кружку с верхней полки: чай будем пить!

Напиток разливается по глиняным кружкам, в воздух поднимается легкий пар. На часах уже давно за полночь. За окном по стеклу громко барабанит дождь. Самое время рассказывать полуночные сказки.

Знал я когда-то одного писателя. Талантливый был малый. Только вот настолько он погрузился в свои рассказы, что отстранился от людей вокруг, чтобы тайком сбегать от них в свой собственный маленький мирок. Он сбегал туда, где можно скрыться вечером в заросших садах и бродить под черничным небом среди кустов спящих роз, а утром спрятаться на крышах домов с черепичными крышами и ждать, пока стаканы в руках наполнятся ярким солнечным светом. Порой он доставал белый лист и красные чернила и вершил судьбы жителей мирка, проклиная про себя ограниченность и скуку нашей с тобой реальности. Только там душа его была свободна, и он мог спокойно дышать. Знаешь, что случилось с этим чудаком? Как-то раз, блуждая по шпалам поезда, ведущего в нашу вселенную, он понял, что все это: и сырная луна, и блестящие бока вагонов, и мелодичный бой вокзальных часов – это и есть то, что он всегда хотел видеть. И знаешь что? Он ушел в тот мир навсегда, вписав свое имя на чистой до этого момента странице, которая давно ждала своего часа. Так же как и многие до него, он навсегда остался в своей сказке, поверив в неё. А я уж не знаю, хорошо это или плохо.

Ты спросишь меня, откуда я знаю того паренька. Я отвечу: когда-то мы с ним были друзьями. Давно это случилось. Мы тогда еще детьми были.

Раз гуляли мы как-то по лесу и натолкнулись на старое дерево в рощице. Интересный дуб был – в стволе дверца маленькая такая, как сейчас помню: вся увита вьюнами, старая, с трещинами, и ручка затейливая – точно цветок изящный. У нас тогда глаза сами загорелись – он уже было собрался дернуть за ручку, но тут же отдернул руку. Я тогда еще посмеялся над ним: мол, трусишь, дурачок. А он насупился, что-то проворчал и прошмыгнул через дверцу.

Я не шелохнулся. Ждал. Боялся, что если не вернется, то по моей вине.

А он вернулся.

-Что там? – только и сумел вымолвить я.

-Бабочки. Много бабочек. И небо такое... Как будто акварельное, - бормотал он как в бреду.

В тот день я жутко испугался. Пришел домой, стал думать, как вернусь к этой дверце, приоткрою ее и войду в удивительный мир с акварельным небом. Но нет, не возвращался. Будто знал, что это за место.

И только когда он исчез, я понял, что он каждый день приходил туда. Приходил, претворял свои мечты в том мирке за дверцей, которым не суждено было сбыться в нашей реальности. А однажды просто не выдержал и остался.

Дверца та с тех пор закрыта. А я все жду его: интересно же, правда ли небо там акварельное?

Чай в кружке уже давно остыл. Собирайся, нам уже пора. И помни моего старого друга – уж больно заманчиво светит нарисованное солнце.

II

Когда ты становишься взрослым, весна перестает ассоциироваться с цветущей порой шумящих ручейков и ранних цветочков на проталинах. Увы и ах – перед глазами ни проталин, ни ручейков не наблюдается – одна лишь грязь на дорогах, мерзкая слякоть, серость вокруг и грязные жижи, в которых тонут мечты. Улицы тонут в липком талом снеге, нервно сигналят друг другу замызганные автомобили. Грязь, перемешанный с песком мокрый снег, старые окурки и фантики под ногами – в чем же тут прелесть?

Анна давно поняла, что даже весной город не меняет цвета. Серый летом, серый зимой. Весной город серый как никогда. Грязно-грифельные мусорные баки, расшатанные двери из ржавых серых металлических листов, угольные ворота во дворе. Столбы фонарей тоже серые; и никто не хочет спросить, почему же они не ярко-желтые или оранжевые. Так надо, так принято. Не нужно рассуждать – просто покрась серым. А то, что выделяется ярким цветом, закрашивай асфальтовым – в городе не нужны неуместные пятна.

Система непобедима, пока есть серая краска.

Ты устаешь. Устаешь от постоянного недосыпа, мрачных новостей по телевизору, спешки, шума машин и давки в метро, устаешь от противного звона будильника в шесть и монотонного стука клавиатуры. Надоедает все на свете: от стула перед компьютером и кровати в маленькой комнате, до навязанных кем-то правил и постоянной несправедливости.

Так, в конце концов, люди и устают от самих себя.

Единственная возможность спастись – сны.

Сны Анна видит яркие. Иногда ей снится бескрайнее молочно-белое небо с яркими звездами, иногда фарфоровые кролики, которые водят веселые хороводы, а порой и мятные лужайки с крошечными единороги, которых можно поймать в ладошку. Но сны – это всего лишь сны. Они спасают тебя только ночью, а утром вместо них приходит реальность, совсем другая: серая и жестокая.

Порой люди, приветствуя друг друга, говорят: «Доброго времени суток». Для Анны утро было самым настоящим злым временем суток. Нет, к так называемым «совам» она себя не причисляла. Как раз наоборот - утро она любила. Ей нравилось наблюдать, как поутру снег переливается всеми цветами радуги, или просто бродить по пока еще безлюдным улицам и дышать чистым прозрачным воздухом.

Но теперь утро приносило с собой только разочарование и конец ночных приключений вместе с головной болью и давкой в метро. Утро – время, когда сны исчезают под первым режущим глаза лучом света, время, когда звезды гаснут вместе с мечтами, время, когда только и остается делать, что с нетерпением ждать ночи. И так всю жизнь: от утра к ночи, от ночи к утру. Замкнутый круг, из которого не сбежать.

Не просыпайся. Это не твоя реальность.

И ведь невозможно с точностью сказать, какая из реальностей настоящая.

В детстве у Анны была только одна реальность, где обыкновенный плюшевый дракон становился могучим крылатым змеем, с которым она путешествовала по бушующему морю. Куда бы они ни приплыли, им кланялись благородные короли и принцессы, а грозное рычание дракона заставляло корабли пиратов спускать свои флаги. Но нет, эта реальность совсем не была ее выдумкой, ведь когда девочка отдыхала в жару возле прохладной тени старого дуба, то она слышала своими ушами, как кто-то тихонько играет над лесом на дудочке. Нет, все это было совершенно реальным и вполне осязаемым для нее.

Ах, как они дружили!

Часто змей складывал свои огромные чешуйчатые крылья и отправлялся вместе с Анной под мост, где он под радостный смех девочки нырял в воду и ловил сверкающую на солнце рыбу. Они катались на лодке, мастерили воздушных змеев, так похожих на самого дракона и не было на свете ещё таких друзей!

Но маленькая девочка стала постепенно забывать о своей реальности. На игрушки больше не оставалось времени, и дракон перестал приходить к ней. Может быть, где-то далеко он склонил свою могучую голову и отчаянно зарычал, с грустью скатившись в свою пещеру.

Так бывает всегда. Мы спешим расти, и забываем про своих старых друзей, впуская в свой маленький мир затягивающе-липкую серость. Такая вот грустная история.

В моменты, когда хочется взвыть от монотонной серости, душа, сама не зная куда, стремится вырваться из лабиринта мрачных конструкций. Анна больше не может терпеть. Она наскоро кидает в сумку вещи, захлопывает облупленную дверь старой квартиры и едет в трамвае куда-то на окраину города. Там она поднимает большой палец вверх и наблюдает за скользящими мимо дорогими и равнодушными автомобилями. Спустя какое-то время она видит яркий фургон, расписанный цветами и солнечными листьями. Не приходится даже гадать, остановится он или нет.

Она запрыгивает в фургон и втыкает наушники в уши. Громкая музыка заглушает ненужные мысли – то, что сейчас нужно как никогда. Вперед, туда, где ее ждет старый добрый дракон с давно облетевшей изумрудной чешуей! Она давно обещала ему вернуться. И нет никаких сомнений, ждет ли он ее или нет.

Сойдя на остановке, она долго бредет в сторону тихого озера, в котором они когда-то весело плескались с драконом. Солнце нещадно палит, в воздухе стоит пыль, но девушке кажется, что это волшебная пыльца фей, как казалось когда-то давно, лет пятнадцать тому назад. Проходя мимо поля, она рассматривает маленькие цветочки, вглядывается в каждый из них в надежде увидеть фею или эльфа. Раз ей когда-то удавалось это, то должно удастся и сегодня.

Так и хочется протянуть руку, сорвать эти цветы и унести с собой! И как другие люди все это не замечают? Сколько всего прекрасного нас окружает! Анне казалось, что даже в каплях дождя мрачных свинцовых туч, которые так часто тянулись над оставленным ею городом, она теперь смогла бы разглядеть надежду на новую жизнь.

День такой ясный, солнечный и теплый, что даже не верится, что это еще только начало мая, а впереди ждет целое лето, не менее теплое и ясное. Снова возникает это радостное чувство легкости, которое можно испытать только в детстве. И парящая дымка тумана у коричневых крыш домов вдалеке, и вкусная вода в колодце у дороги, и яблони, которые пахнут самыми настоящими зелеными яблоками – все эти мелочи из далекого детства постепенно возвращались в реальность. И ведь для их возвращения нужно совсем немного – достаточно лишь прикоснуться к этим маленьким незначительным вещам!

От жары, ощущения эйфории и дурманящего запаха полевых трав кружится голова. Глаза становятся блестящими, и Анне кажется, что она идет словно в бреду. Где-то вдалеке маячит торчащий из кустов чешуйчатый зеленый хвост. Нет, кажется, земля совсем уходит у нее из-под ног. Она протирает глаза, но хвост все так же вьется в воздухе.

Теперь не нужно сомневаться ни в чем: когда еще встретишь настоящего дракона? Она бежит со всех ног, громко и звонко смеясь, а среди листвы слышится шум взлетающих кожистых крыльев. Вперед, за старым другом, туда, где парят воздушные змеи, и звучит дудочка!

Резвый дракон уже скрылся где-то среди густых мягких зарослей, и Анна, не раздумывая, бросается за ним. Она оступается и падает куда-то, словно Алиса в кроличью нору. Интересно, а у драконов бывают норы? Или гнезда? Наверное, все-таки есть.

Она, задрав голову, бредет по тоннелю, освещаемому светящимися банками со светлячками, развешанными у потолка. Чего только здесь нет: и унесенные ветром фигурки из бумаги, и старые забытые кем-то игрушки, изрядно потрепавшиеся со временем, а может где-то даже завалялась банка с апельсиновым вареньем. Анна долго бродит из конца в конец, разглядывая диковинные штуки, пока не вспоминает о стремительно несущемся вдаль драконе.

И снова вперед, к яркому свету, льющемуся через маленькую деревянную дверцу! Анна бежит, не замечая перед собой ног, и распахивает дверь локтем до конца.

На шляпке большого гриба ее ждет давний друг. Он свернулся в клубок и урчит, хотя это и не подобает взрослым драконам.

Она опускается на колени и дракон, сложив крылья, спрыгивает к ней. Анна помнит как себя вести: она поднимает ладонь, и змей, опустив голову, трется об нее. Прямо как котенок. Он кусает ее пальцы, подрагивая острым кончиком хвоста, шевелит ушами и моргает глазами.

Дракон понимает, что теперь он больше не один. В глазах исчезнувшей когда-то давно девочки отражался он сам. Не зеркальное отражение, а сама суть, точно такая же, как и у него самого. Девочка была другом дракона, а дракон был другом девочки.

Они долго бродят по полям мимо покосившихся деревянных заборов и щекочущих ноги высоких стеблей цветов, собирают тянущиеся молочными лепестками к солнцу ромашки, останавливаются передохнуть у старого дуба и долго смотрят на голубое небо. Зефирные облачка стайкой плывут одно за другим.

Реальность меняется.

Когда-нибудь девочка и дракон встретят в жаркий день на берегу реки одинокого мужчину, в чьих глазах не будет видно ни капли грусти. Он будет смотреть куда-то вдаль, на прозрачно-лазурное небо и спросит:

-А небо тут акварельное?

И Анна без промедления ответит:

-Да.

И человек уйдет куда-то, негромко смеясь и разговаривая с кем-то:

- Сегодня в моей реальности гости! А я все еще жду тебя, старик!

III

Через много лет его реальность наполнится все новыми и новыми счастливыми гостями. Им не нужно будет взрослеть, зато можно будет танцевать без оглядки на людей вокруг, кататься на персиковых лошадях и раскачиваться на столбе просто потому, что тебе весело. Прямо как в детстве.

Корабли выросших детей снова вернутся в старую гавань на алых парусах, единороги вновь заскачут по изумрудным холмам, а чья-то принцесса будет спасена из башни злодейки-мачехи. Из яиц вылупятся маленькие дракончики, построятся новые сказочные крепости, заблестит желтый кирпич на узких тропинках. Мир родится заново и станет светлее и ярче. Но вернется ли давний друг в этот мир?

Сказочник не знает.

Быть может, придёт день, когда старик поймёт, что всю Вселенную можно найти внутри себя, и стать волшебником, которому подвластны любые чудеса. А став волшебником, он уже не будет жить в мире — мир будет жить в нем самом.